Виктор Суслов: ?НБУ согласился на роль крайнего?

Виктор Суслов — один из старожилов политической «тусовки». В начале 90-х он возглавлял парламентский Комитет по финансам и банковской деятельности, давший львиную долю законодательных актов, потом был министром экономики, председателем Госфинуслуг, замминистра внутренних дел и даже «вольным аналитиком». В ноябре 2008-го и в феврале 2009 года наше издание опубликовало его авторские статьи «Кто обогатился на украинском кризисе и как его преодолеть?» и «Обострение болезни», где он доказывал, что суть нашего кризиса — это кризис платежного баланса. И что в Украине не было собственной основы для банковского финансового кризиса. Именно с этого вопроса мы и начали наше интервью…

Виктор Иванович, означает ли то, что вы снова назначены на пост главы Госфинуслуг, что ваша концепция понимания кризиса победила на правительственном уровне?

— На самом деле, такую трактовку украинского кризиса никто и не опровергал. Достаточно отследить ту систему мер, которая предлагалась правительством изначально: ограничение импорта, стимулирование экспорта, дополнительное налогообложение импорта, политика протекционизма, специфическая бюджетная политика, идеи в стиле Рузвельта, целевые государственные программы, программа развития инфраструктуры и т. д. Это то, о чем много говорили в октябре-ноябре, в начале кризиса, и заявляло именно правительство. А сейчас уже об этом все молчат.

Почему?

— Я думаю, в основном под влиянием международных организаций и переговоров вокруг траншей кредита Международного валютного фонда Украине постепенно навязали западное понимание кризиса. А оно состояло в том, что это кризис банков. То есть кризис, который имел под собой такую основу, как неоправданная кредитная экспансия, плохая проверка платежеспособности заемщиков, легкая раздача кредитов и т. д. Плюс обман со стороны рейтинговых агентств, когда выяснилось, что учреждения с высокими рейтингами оказались неплатежеспособными. А ценные бумаги опять-таки с высокими рейтингами — неликвидными. Ну и к тому же на Западе все это было дополнено кризисом общественного доверия к банкам…

У нас тоже…

— У нас, безусловно, тоже. Но фокус в другом. Западное понимание происходящего в Украине передалось прежде всего Национальному банку, который добровольно принял на себя главную роль в определении сути кризиса и в выработке стратегии борьбы с ним, оттеснив всех остальных. Можно констатировать: политика, проводившаяся в этот период, — это фактически политика Нацбанка…

Но ведь в переговорном процессе с МВФ Нацбанк не главный?

— Он и получатель, и распорядитель траншей МВФ. К тому же в распоряжении НБУ находятся валютные резервы, и он принимает самостоятельные решения, как с ними поступать. Но поскольку Нацбанк, как мы сказали, не понял природы украинского кризиса, не понял, что это кризис платежного баланса, он проводил мероприятия, направленные на борьбу исключительно с банковским кризисом, заботился о своем секторе, опекал коммерческие банки.

Кстати, об этом же в интервью нашему изданию говорил экс-зампред НБУ Сергей Яременко: попытка спасти банки в отрыве от экономики — самая большая ошибка Нацбанка…

— Конечно. Надо понимать, что, рассматривая этот кризис как сугубо банковский, кто-то вообразил, будто задача состоит в спасении банков, а дальше все само наладится. Вы помните, каким был первый шаг в борьбе с кризисом?

Мораторий на досрочный возврат депозитов?

— Нет, увеличение выплат из Фонда гарантирования вкладов. Увеличили размер выплат из Фонда с 50 тыс. грн. до 150 тыс. грн., считая, что это повысит доверие к банковской системе. Преследовали пропагандистские цели, не акцентируя внимание на том, что Фонд гарантирования вкладов составлял около 2 млрд. грн. и неспособен покрыть потери вкладов даже в одном крупном банке. Видимо, рассчитывали, что население успокоится и не станет забирать депозиты.

Уже в продолжение этой же темы, борясь с недоверием к банковской системе, приняли известное решение о введении моратория на досрочный разрыв депозитных договоров. Которое потом превратилось в мораторий на выдачу депозитов вообще: многие банки протрактовали его таким образом, что перестали выдавать даже те депозиты, срок действия договоров по которым уже истек.

Забавная деталь: в разговорах со многими экспертами приходилось слышать, что до настоящего времени мораторий был единственным реальным антикризисным решением со стороны Национального банка…

— Я бы сказал, что на самом деле единственным реальным антикризисным мероприятием Нацбанка явилась отмена моратория. Но уже после того, как стало ясно, что в результате этого решения доверие к банковской системе окончательно утрачено. На днях были опубликованы результаты социологических опросов, согласно которым 92% населения не доверяют банкам и не хотят хранить там депозиты. Думаю, это близко к истине. Банковская система будет очень долго расхлебывать результаты заботы о себе со стороны Нацбанка. Мораторий был допустим только на период паники и на срок не более месяца.

Вы — один из немногих экономистов, кто выступал против моратория на депозиты, и не только до возвращения на должность, но и уже в Госфинуслуг. Мнение большинства сводилось все-таки к тому, что отток депозитов привел бы к ускоренному банкротству банков, а сейчас, когда опасность прошла, его отменили, и все хорошо…

— Знаете, если политика Национального банка сводится к известному анекдоту, как купить козу и потом ее продать, чтобы почувствовать себя счастливым, то это, по меньшей мере, не совсем профессиональная политика.

В Госфинуслуг, кстати, среди первых мер, которые я провел, была отмена моратория для кредитных союзов.

Некоторые представители страхового рынка предлагали ввести мораторий на страховые выплаты. Я их и слушать не стал, поскольку это нарушает права граждан. Напротив — мы резко ужесточили санкции к компаниям, которые не платят, лишили их лицензий. Это — другая философия надзора. Плохо, когда в одной стране у разных финансовых регуляторов разная философия регулирования рынков.

Правы, очевидно, были те представители реального сектора экономики, которые говорили, что если бы эти десятки миллиардов гривен были использованы не на замещение депозитов в банковской системе, а на стимулирование спроса на продукцию со стороны государства, то ситуация и в экономике, и с поступлениями налогов в бюджет была бы совершенно другой. Потому что можно было создать (и первоначально была такая правильная идея правительства) целевые программы по развитию инфраструктуры, которые могли обеспечить серьезную дополнительную занятость, спрос на металл, строительные материалы, транспортные услуги. То есть товары отечественного производства. Из-за того что такая политика не была проведена, поскольку Нацбанк отказался в ней участвовать, а все основные ресурсы сконцентрированы у него, на сегодня, по неофициальным оценкам (официальные данные не опубликованы), ВВП снизился на 25% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, экспорт — на 35%, объемы промышленного производства сократились более чем на 30%.

Ирония в том, что банковский кризис начался вследствие поддержки банков… Наши банкиры не читали Дж. Кейнса — с кризисом нужно бороться стимулированием конечного спроса.

Т. е. кризис платежного баланса все-таки превращается в банковский?!

— Не превращается, а дополняется банковским кризисом. И «первая ласточка» уже есть. Аннулированы все лицензии коммерческого банка «Причерноморье» и объявлено, что первый банк пошел на банкротство, а вслед за ним должны будут пойти целый ряд других банков.

Национальный банк, который связан обязательствами перед МВФ, не может дальше наращивать объемы кредитов рефинансирования, он вынужден эти объемы сокращать. И мало того — он обрезал срок выдачи этих кредитов: если раньше выдавал их на год, то теперь на три месяца и с более жесткими условиями. Уже многие специалисты говорят о том, что ранее выданные несколько десятков миллиардов кредитов рефинансирования, скорее всего, будут невозвратными. В любом случае, судя по аналитическим данным и оценке ситуации, проблемы к осени возникнут у очень многих банков…

А рекапитализация? Способна ли она спасти банковскую систему после того, как это не смогло сделать рефинансирование?

— Прежде всего, следует задаться вопросом, которым озадачивались многие банковские аналитики раньше: а нужны ли Украине 180 банков? Если нет, то возникает еще один интересный вопрос: необходимо ли спасать банки и их уважаемых акционеров за счет бюджетных средств? Фактически это деньги налогоплательщиков, которые должны быть запущены для борьбы с реальным кризисом. Но тема рекапитализации заслуживает особого внимания. Я бы не хотел углубляться в нее детальнее, скажу только, что в этой ситуации я бы выжал с целью рекапитализации все что можно из акционеров банков, а не из налогоплательщиков.

То, что Украину ждет второй этап кризиса, не исключает мнения, что на первом этапе уже достигнуто дно, и даже проявились кое-какие признаки оздоровления. Таким признаком называют стабилизацию валютного курса. Что вы об этом думаете?

— Стабилизация валютного курса действительно наступила, но только внешне. И, добавим, после глубокой, возможно, даже избыточной девальвации гривни. Потому что курс 7,70, по сравнению с 4,85 UAH/USD, который был в начале кризиса, — это очень глубокая девальвация. И когда говорят о равновесии на рынке валюты, это не совсем так. По данным самого НБУ, дефицит сводного платежного баланса Украины в январе-апреле 2009 года составил $6,281 млрд., тогда как за аналогичный период 2008 года был профицит $0,371 млрд.

Сохраняющийся дефицит платежного баланса имеет только один источник своего покрытия. Им являются валютные резервы НБУ. Это значит, что цена стабилизации гривни — это продажа валютных резервов. Плюс ужесточение денежно-кредитной политики, принудившее тех субъектов, у которых валюта еще оставалась, продавать ее.

Возьмите, в частности, известное решение, которым Нацбанк запретил всем банкам создавать резервы в иностранной валюте по кредитам, выданным в иностранной валюте, и заставил их формировать резервы в гривне. Это привело к тому, что банки были вынуждены дополнительно выбросить валюту для продажи. Фактически Нацбанк чрезвычайными и временными мерами выжимает продажу валюты. Но строить на этом постоянную политику невозможно. Это — как старая дискуссия, может ли экономика какой-нибудь страны постоянно существовать за счет грабежа. Не может.

Я не думаю, что, исходя из одного критерия — относительной курсовой стабильности, — допустимо говорить, будто закончилась первая волна кризиса. Да, в качестве аргументов можно назвать курсовую стабилизацию, уменьшение импорта, значительное сокращение дефицита торгового баланса и небольшое — дефицита платежного. Также немного уменьшились и темпы инфляции…

Но следует помнить, что здесь в большей мере работают сезонные факторы. Относительная стабильность к началу лета наступала очень часто. И вовсе не случайно этот период всегда был излюбленным временем для Национального банка, чтобы ревальвировать гривню. Экономика сейчас получит некоторую передышку до осени. Уменьшаются расходы бюджета по коммунальным затратам, у людей появляется подножный корм. Расходы традиционно сокращаются, и ситуацию легче удерживать.

Что, по вашему мнению, будет осенью? И как на протекание кризиса повлияют выборы?

— В итоге прохождения первой волны мы не видим позитивных сигналов от экономики, которые говорили бы, что она начинанет выздоравливать. С учетом выборов рассчитывать на внешний дождь кредитов и инвестиций не стоит. На мой взгляд, произойдет изменение структуры экономики, сокращение объемов базовых производств; тяжелая ситуация намечается в сельском хозяйстве, которому, как всегда, не хватает ресурсов, в том числе и кредитных. Уже не будет такого важного резерва, как рекордный урожай, который был в прошлом году.

Есть еще одна цифра, которая очень мало использовалась для анализа, — в 2008 году в структуре ВВП 51% занимали услуги. Это не только услуги производственного характера типа транспортных или транспортировки газа, но и услуги финансового сектора. Вся эта раздача заимствованных больших средств в значительной степени давала развитие сферы услуг и работу многим тысячам умненьких беловоротничковых мальчиков и девочек. Сейчас эта сфера закрывается, высвобождается большое количество офисных работников, в услугах которых пока никто не нуждается: ни народное хозяйство, ни граждане.

С другой стороны, ввиду избирательной кампании будет идти нарастание популизма. Верховная Рада уже вносит в это свою весомую лепту. Например, недавно она приняла закон, в соответствии с которым запретила реализацию квартир, заложенных по ипотечным кредитам. В результате ожидается возрастание неплатежей по ипотеке, объем которой составляет миллиарды долларов.

В год выборов и при обострении ситуации в стране для политических сил основным вопросом будет, кого назначить виновным за кризис. Как вы думаете, кому «повезет» с этой ролью

— Я думаю, ответ очевиден. Достаточно вспомнить такой, казалось бы, парадоксальный момент: в конце прошлого года депутаты конституционным большинством голосовали за отставку Владимира Стельмаха с поста председателя НБУ. И вдруг все мгновенно успокоилось, никто не требует его немедленной отставки, голосования и т. д. Потому что всем политическим силам выгодно назначить виновным за неудачную политику борьбы с кризисом Нацбанк. Тем более он с удовольствием на эту роль согласился, навязав свое понимание кризиса и свою политику борьбы с ним. Теперь функционерам НБУ нужно ждать развязки и, понимая, что оставаться дальше в этом здании они не смогут, подготовиться к достойной эвакуации из Нацбанка.

И тут важно учитывать еще один момент. Мы много говорим о независимости Нацбанка, но это весьма условно. Национальный банк политически зависим от известной команды. Можно даже сказать, что политическое руководство Нацбанка находится на улице Банковой. Когда эта команда проиграет (если она проиграет), ее ответственность за проваленную политику и ее результаты должен будет взять на себя Национальный банк. Поскольку Секретариат Президента на самом деле очень мало влияет на реальное положение вещей в экономике и будет так же мало влиять в дальнейшем, несмотря на кадровые перестановки.

Что может ждать Национальный банк после выборов?

— Не исключено, что его могут подвергнуть реорганизации, отнимут банковский надзор, создадут единый регулятор, отделят денежно-кредитную функцию. Я везде и всегда говорил о необходимости создания единого регулятора. И если к пониманию этого нужно прийти через очень серьезный кризис, то тем более нужно провести реформу именно в банковской сфере.

Такую реформу надо проводить, если страна собирается отдавать приоритет развитию национального производства. Потому что после кризиса будет совсем другой тип политики: политика протекционизма, которая в условиях кризиса начинает доминировать во всех странах.

Политика протекционизма требует серьезного государственного вмешательства. Как можно оценить эффективность власти в условиях двух кризисов: политического и экономического?

— На первый взгляд, ответ лежит на поверхности: естественно, что перманентный политический кризис плохо сказывается на борьбе с кризисом экономическим. Но надо иметь в виду, что публичная политика у нас очень сильно отделена от реального управления экономикой. И очень часто политики, выступающие под лозунгами серьезных экономических трансформаций, на самом деле ни на что не влияют. А реальное управление экономикой осуществляет государственный аппарат. Сегодня именно аппарат, как бы парадоксально это ни звучало, удерживает страну от окончательного развала.

Поэтому, оценивая эффективность власти, мы, сами того не зная, часто оцениваем действия аппарата. В данном случае очень показательный пример — отсутствие министра финансов. Это демонстрирует, что министр, особенно тот, который был на этой должности, — достаточно условная фигура: все решает аппарат, который прекрасно справляется и без министра. В том-то и особенность бюрократической организации власти в Украине, что эта власть могла бы работать без президента и без многих министров. Аппарат по природе своей консервативен, препятствует любым изменениям, и реформ проводить не способен.

Изменения в государственном управлении и политике наступят тогда, когда у власти будут министры, которые считают, что аппаратом нужно руководить, а не наоборот.