В.Суслов: Страховые компании используются для ухода от налогообложения

Несовершенство действующего законодательства позволяет использовать страховые компании в различных схемах минимизации налогообложения. Такое мнение в интервью МинПрому высказал председатель Госфинуслуг Виктор Суслов.

— На рынке до сих пор доминирует схемное страхование. Почему так случилось?

— Основной причиной популярности финансовых схем с участием страховых компаний является действующая система налогообложения. И правоохранители, и мы не сможем победить схемное страхование, пока оно эффективно вписывается в украинское законодательство. И действительно, если можно платить только 3% налога на премии и не платить 25% налога на прибыль, то, как не крути, а налог на премии будет куда меньшим, чем 25% налога на прибыль! А, значит, всегда будет мощнейший стимул уходить от налогообложения в промышленном секторе: используя фиктивное страхование, искусственно завышать валовые затраты, уменьшая налогооблагаемую прибыль промышленного предприятия и переводя часть налога на прибыль в страховые премии, превращать ее в заработок страховой компании. Этот механизм и продолжит работать. Кризис только проявил этот недостаток.

В подтверждение могу привести данные о кредиторской задолженности компаний по итогам 9 месяцев 2009 года, которая составила 967,669 млн грн. Проанализировав эту сумму, мы увидели, что 842,655 млн грн. составляет задолженность по страхованию финансовых рисков, и 90% ее приходится на долю двух страховых компаний, которые занимаются не страхованием, а проведением операций, связанных с уходом от налогообложения по налогу на прибыль.

— Как вы боролись со схемными компаниями во время кризиса?

— В 2009 году мы исключили из реестра 40 страховых компаний. Подавляющее большинство этих компаний не были схемными. Проявился кризис, на фоне которого страховщики не хотят выполнять обязательства. Они бросают компанию и учреждают новую, но Госфинуслуг не является органом, выполняющим оперативно-розыскную деятельность. Мы шлем им письма, забираем лицензию, выводим из реестра, информируем правоохранительные органы. В то же время в прошлом году мы включили в реестр 15 новых компаний.

Существует серьезное противоречие: мы не имеем времени предъявлять компаниям высокие требования на этапе вхождения на рынок. На рассмотрение документов о создании страховой компании законом отведено 30 дней. Очевидно, что за такой короткий срок невозможно досконально проверить наличие капитала, его происхождение, деловую репутацию акционеров и руководителей компаний. Мы выступали за ужесточение условий регистрации компаний, увеличение сроков рассмотрения заявки, но Госкомпредпринимательства трактует это как ограничение свободы предпринимательства.

Все наши нормативные инициативы требуют согласования с комитетом, что существенно замедляет этот процесс, поскольку в комитете защищают позицию предпринимателей. Замечу, что мировая практика не ставит финансовые учреждения и предпринимательские структуры в один ряд по подходам к законодательному обеспечению и контролю над их деятельностью.

Когда начался отток депозитов из банков, НБУ принял решение наложить мораторий на досрочное изъятие вкладов. Это было незаконное решение, но у Национального банка были полномочия, чтобы спасти банковскую систему.

Комиссия тоже приняла не вполне законное решение по кредитным союзам, и если нам пришлось месяц обсуждать это решение с Госкопредпринимательства, то многие члены кредитных союзов смогли вывести свои деньги. В этом случае НБУ имеет больше полномочий, ведь ему не нужно согласовывать свою деятельность с комитетом, он выпал из законодательства по регуляторной политике.

Вы знаете, что в свое время мы приняли распоряжение по регулированию размещения резервов страховых компаний по рисковым видам и отдельно по страхованию жизни. Если лайфовые компании не стали оспаривать нашего решения, то рисковые это сделали, и суд остановил наше постановление.

В результате значительная часть резервов рисковых компаний была вовлечена в спекулятивные операции: валютные, с ценными бумагами, в недвижимость. После кризисов большая часть этих денег была обесценена, так как активы оказались неликвидны, тогда как у лайфовых компаний проблем с резервами нет.

Что говорить о «здоровье» рынка, если больше всех премий собирает никому не известная компания! Поэтому мы выступаем за прозрачность компаний, публикацию ими отчетности, но законодательство не позволяет публиковать отчетность без согласия руководства страховщика. Рынок пока не поддерживает идею открытой отчетности, хотя все интересуются отчетностью своих конкурентов.

За последние годы мы остановили деятельность четырех крупных финансовых группировок, которые уводили деньги от налогообложения на сумму примерно 3,5 млрд грн. Затрагивание интересов подобных мощных структур всегда имеет политический резонанс, мы часто попадаем под прессинг и дискредитацию в прессе.

— Что вы сделали для укрепления финансовой устойчивости компаний в условиях кризиса?

— Мы предприняли ряд мер по укреплению рынка. В частности, внесли изменения в пункт 2.5 лицензионных условий по страхованию. Теперь чистые активы компании не могут быть меньше уставного фонда компании на конец года. Если они меньше, то нужно уменьшать уставный фонд. Если он становится ниже установленного законом минимума, то тогда компания подлежит ликвидации. Если не будет искажений в годовой отчетности, то уже по итогам 2009 года у нас появится возможность сократить количество неплатежеспособных компаний с помощью этих новаций.

Мы пересматриваем лицензионные условия по страхованию, вводим новые требования к страховым компаниям, в том числе требования о наличии офиса и круглосуточной работе колл-центра или телефонной линии. Это — необходимые требования для защиты прав клиентов, ведь сейчас одни компании просто исчезли, а в другие невозможно дозвониться. В договоре страхования зачастую пишут, что в случае ДТП клиенты обязаны в течение часа сообщить компании о страховом случае. И вот вы попадаете в ДТП, начинаете звонить, телефоны выключены, дозвониться невозможно, потом на этом основании вам отказывают в выплате. Многие компании так искусно составляют свои договора, что они вообще ничего не платят своим клиентам, какой бы страховой случай не произошел.

— Верховная Рада приняла закон, который обязывает страховые компании перестраховывать риски только в странах-членах ВТО. Как это влияет на рынок перестрахования?

— Рынок, как всегда, находит выход. Запрет касался новых договоров, а украинские компании стали просто продлевать ранее заключенные договора с российскими партнерами. Стоит отметить, что ограничение сильно отразится на страховании промышленного оборудования и объектов советских времен. Ведь, к примеру, все ядерные реакторы Украины — советские реакторы, если вы перестраховываете ядерные риски, то придется обращаться в те перестраховочные компании, которые имеют опыт работы с такими объектами.

Российские компании оценивают крупные риски ниже компаний из Великобритании, Германии. Россия — носитель всей информации и документации по крупному советскому оборудованию. Другие зарубежные страны не страховали такие объекты, они вынуждены будут понести большие расходы, чтобы оценить риски. А по таким объектам как ЧАЕС будут вообще фантастические ставки. В результате расценки на услуги других перестраховочных компаний будут в 2-3 раза выше, чем российских. Это касается не только ядерных рисков, но и страхования самолетов, судов, опасных химических производств.

Кабинет министров недавно утвердил изменения к закону «О страховании», которые должны отменить запрет на перестрахование в странах — не членах ВТО. Вскоре законопроект будет направлен в Верховную Раду.

— Однако перестрахование часто использовалось для вывода средств за рубеж?

— Комиссия эту проблему уже давно решила, мы ввели контроль над всеми договорами перестрахования, никакой договор не вступит в действие без нашего одобрения, все договора визируются. В результате объемы перестрахования за границу упали во много раз.

— Как работали во время кризиса негосударственные пенсионные фонды?

— Рынок негосударственного пенсионного обеспечения даже несколько вырос по объемам в смысле накопленных средств. Другое дело, что остается чрезмерно маленьким. За 9 месяцев он привлек несколько больше 700 млн грн. Это меньше сборов одной крупной страховой компании за год, и говорит о том, что рынок негосударственного пенсионного обеспечения (НПО) вообще не развит. Зарегистрировано чуть более 100 пенсионных фондов, у которых мизерные сборы.

Простой выход на рынок приводит к росту числа новых компаний. На рынке действуют 60 администраторов, в большом количестве есть фонды, которые ведут счета восьми граждан или 50 человек всего, а ведь для этого нужно держать персонал, программное обеспечение, что заведомо неэффективно, невыгодно. Закон о НПО был, конечно, малоэффективным. Его нужно корректировать.

Кроме всего прочего, нужно учитывать и такую особенность, что пенсионные фонды не гарантируют доходность. У нас люди не всегда это понимают. Если разобраться с динамикой доходности, то пенсионные фонды пока не являются доходной сферой инвестиций.

— Но ведь законодательство о НПО многие эксперты считали передовым?

— С точки зрения западной системы — может быть. Но реально в Украине более трети средств накоплены одним пенсионным фондом — это НПФ Национального банка. Поскольку Нацбанк располагает неограниченными объемами средств, то он в пользу своих сотрудников уверенно и быстро перечисляет очень большие деньги. Потому что иначе ему пришлось бы эти деньги отдавать в бюджет. Как известно, по законодательству НБУ перечисляет в бюджет то, что он сам не в силах освоить. Поэтому Закон о НПО оказался полезным для одной организации — Национального банка. Кроме того, НБУ сумел ловко изъять средства своего НПФ из проблемных банков, даже из «Укрпромбанка», в то время как другие НПФ это сделать не смогли.

— Кредитные союзы также оказались слабо защищенными?

— Законодательная схема построения кредитных союзов ущербна. Кризис показал несколько четких недостатков, главный — в том, что разрешен всеукраинский статус кредитных союзов. В больших КС с тысячами и даже десятками тысяч членов нарушаются принципы кооперативных организаций. Ведь им невозможно провести общее собрание, избрать легитимное правление, то есть все признаки кооперации нарушаются, если в кредитном союзе, например, более 10 тысяч членов. Не говоря уже о том, насколько усложнен контроль над такими союзами.

— На Ваш взгляд, во что они трансформируются в ближайшее время?

— Мы считаем, что эффективны именно небольшие кредитные союзы, которые, к примеру, действуют на предприятии. В таких союзах вкладчики и заемщики знают друг друга в лицо, у них есть основания доверять свои сбережения кредитному союзу. Небольшие кредитные союзы по сути являются кассой взаимопомощи, вот их нужно свести к одной цели — потребительское кредитование, кооперативное кредитование. Пусть они работают в рамках одного населенного пункта, одного предприятия, когда вкладчики и должники знают друг друга, рядом вместе работают, вот тогда эта схема может оказаться полезной, успешно работать. А иначе создается разновидность финансовых пирамид, когда многие союзы влезли в операции с недвижимостью, спекуляции, которые привели к потерям денег их членов. Нужно более совершенное законодательство в этой сфере, а нам следует вести более жесткий контроль над деятельностью «подшефных» учреждений.