Вечно голодная стая

Банки опять идут на риск и зарабатывают миллиарды, потому что государства наполняют капиталом финансовые рынки.

Почему инвестбанки недооценивают риски возможных потерь и чем это опасно для вкладчиков?

Не делать ни одной ошибки. Слово за словом читает с листа свой доклад Йозеф Акерманн на банковской конференции во Франкфурте. Спокойно, почти неподвижно стоит глава Deutsche Bank за трибуной, хотя у него есть все причины для бурного ликования. Его банк, как и большинство конкурентов, переживших финансовый хаос, в первом полугодии на редкость хорошо заработал. Однако об этой сенсации он говорит очень осторожно: «За счет структурных изменений у Deutsche Bank появляются шансы занять доли рынка в инвестбанкинге».

Он знает, что громкое выражение радости было бы провокацией. Для предпринимателей, борющихся за кредиты, для рабочих, дрожащих за свою работу, и прежде всего для политиков, которые закачали в финансовую систему миллиарды налоговых средств. Провокацией потому, что именно виновники финансового кризиса — инвестиционные банки — вновь получают прибыль, как будто ничего не случилось. В то время как промышленность и налогоплательщики страдают от последствий кризиса, банки зарабатывают на рисковых торговых сделках (Sales & Trading). За два последних квартала Deutsche Bank заработал столько, сколько редко зарабатывал за последние пять лет, а его конкурент из США JP Morgan во втором квартале получил самую большую прибыль от процентных ставок с 2004 года.

Однако на этот раз все должно быть по-другому. Не так, как во время последнего бума, который закончился финансовой катастрофой. «Мы не начинаем снова то, что, как показал кризис, оказалось неверным», — говорит Акерманн. Слишком рискованные сделки должны остаться в прошлом. Но, судя по полугодовому отчету Deutsche Bank, его слова вызывают сомнения. Согласно отчету, риск потерь сегодня выше, чем незадолго до начала финансового кризиса. Максимальная сумма, которую банк Акерманна при нормальном течении торговли мог потерять во втором квартале, составляет 142,9 млн. евро. А это на четверть больше, чем во втором квартале 2008 года, незадолго до сентябрьского крушения Lehman Brothers. А в чрезвычайной ситуации потери могут быть во много раз больше.

Такая же ситуация и у конкурентов. В американском банке Goldman Sachs, например, показатель риска во втором квартале вырос до $245 млн. В прошлом году в это же время он находился на уровне $184 млн. А поскольку финансовые рынки с того времени успокоились (показатель риска зависит от силы колебания курсов), вывод логичен — банки опять взялись за рисковые сделки.

При этом «подушка безопасности», защищающая банки от возможных потерь, очень тонкая. Хотя Deutsche Bank и сократил за последние полгода свой балансовый итог с 2,2 трлн. евро до 1,7 трлн., эти сделки обеспечены собственным капиталом в размере всего лишь 34 млрд. евро.

Возможным источником потерь может быть то, что у банка на балансе 64 млрд. евро так называемых активов третьего уровня. На них в настоящее время нет рыночной цены, они считаются непродажными. К тому же многие инвестбанки так переписали активы, что теперь не должны их обесценивать. За этим стоит предположение, что при парализованных кредитах не будет серьезных проблем с выплатой денег — очень оптимистичный прогноз ввиду все еще слабой экономики.

Но почему так сильно вырос риск банковских потерь? И за счет каких рисковых операций инвестбанки зарабатывают так много денег?

Ответы находятся в строго охраняемых сердцах инвестбанков — торговых залах, где тысячи банкиров за компьютерами на миллиардных вкладах зарабатывают деньги. Для своего работодателя и по поручению клиента.

История об украденном программном обеспечении Goldman Sachs для комплексной системы торговли за счет собственных средств несколько недель назад вызвала смятение в инвестбанке и позволила заглянуть в обычно закрытый мир торговли. Бывший сотрудник Goldman скопировал существенные части программы, тайно вынес их и передал на сервер в Германии. Банк натравил на него ФБР и вскоре тот был арестован. Оказалось, что Goldman получает высокую прибыль при помощи собственного программного обеспечения, собственных денег, на свой собственный риск и на самых разных рынках путем использования управляемых компьютером стратегий. Однако эта система может быть очень опасна. Если она попадет в чужие руки, то с ее помощью можно манипулировать рынками, предостерегали эксперты, когда случай с кражей стал известен. На это предостережение критики банка отреагировали вопросом: «А кто контролирует торговцев Goldman Sachs, которые использовали эту систему и так же легко могли манипулировать рынками для собственной прибыли?» Вопрос до сих пор остается без ответа.

Сама отрасль мало содействует его получению. «Банки прекратили объяснять обществу свои комплексные сделки, — говорит Александер Дибелиус, глава Goldman Sachs в Германии. — Тут фактически возник параллельный мир».

И в этом мире спрятан ответ на вопрос, который волнует сегодня вкладчиков, политиков и центробанки, — последует ли за этим подозрительно быстрым возвращением банковской прибыли новое крушение? «Разрядка на рынках внушила некоторым финансовым институтам представление, что они могут вернуться к тому же образу действия, что и до кризиса», — критикуют банкиров правительства Германии, Великобритании и Франции. «И даже после банкротства Lehman у банков наблюдается тенденция идти на едва просчитываемые риски», — говорит Джон Кери, фондовый менеджер Pioneer в Бостоне.

Однако ситуация на рынке очень нервная, поскольку рост довольно неустойчивый. Если станет известно о новых провальных сделках или списаниях, это может привести к очередному падению курса ценных бумаг. Так, в начале сентября среди торговцев акциями во Франкфурте уже ходили слухи, что один европейский банк потерял на бизнесе с деривативами

2,0 млрд. евро. Перед крушением Lehman Brothers подобные слухи тревожили биржи почти ежедневно.

В свой прибыльный параллельный мир инвестбанки были перенесены чудо-машиной Sales & Trading. Значение этого бизнеса трудно переоценить. Deutsche Bank в первом полугодии получил 10 млрд. евро из 15 млрд. своего чистого дохода именно в секторе инвестбанкинга, а не в более стабильном управлении имуществом или обслуживании частных лиц. А три четверти прибыли инвестбанкинга, в свою очередь, принесла торговля ценными бумагами. В Goldman Sachs торговля бумагами обеспечила почти 80% дохода во втором квартале.

В этом сегменте в 2007 году (год бума) отрасль заработала около 170 млрд. евро. А в 2008 году (год кризиса) выручка осталась на уровне 129 млрд. евро. В 2009-м планируется уже 150 млрд. евро, говорит Акерманн. Это соответствует производительности экономики Чехии в прошлом году.

Пари на ралли

Инвестбанки США настроены на редкость оптимистично. Главный экономист Goldman Джим О'Нил предсказывает мировой экономике на будущий год рост в 4%. Это в два раза больше, чем обещал Всемирный банк. О'Нил — не исключение, и за словами следуют дела: инвестбанки покупают рисковые ценные бумаги — деривативы и акции, и таким образом продолжают начавшееся в феврале ралли. «Большинство банков инвестируют прежде всего туда, где в случае проблем можно будет все быстро продать», — говорит менеджер хедж-фонда Хеннинг фон Иссендорфф.

Но если в 2010 году окажется, что прав был Всемирный банк, а не Уолл-стрит, то «все вместе пойдут на выход». Это приведет к большим потерям на акциях. Дело в том, что голодная стая в торговых залах усиленно скупала оставшиеся ценные бумаги — облигации должников, которые считаются мало кредитоспособными. Высокодоходные High Yield Bonds также начали ралли в этом году. Индекс высокодоходных евробондов Merrill Lynch только за второй квартал вырос на 28%. Облигации должников манят высокими ставками, которые иногда превышают 20%, но они несут с собой и большие риски. Согласно данным рейтингового агентства Standard & Poor's, до середины июля убыточными оказались почти каждая десятая их этих облигаций, это 179 должников с обязательствами на $424 млрд. И это только начало.

Причем новые спекуляции вызваны как раз действиями центробанков, направленными на спасение экономики. Низкие ставки, которые должны предотвратить мировой экономический кризис, приносят банкам огромные прибыли. Под 1% краткосрочно одолжить деньги и потом за 3% купить долгосрочные госзаймы — удобный бизнес, но только до тех пор, пока проценты находятся на очень низком уровне. Однако даже этого многим банкам недостаточно. Многие из них используют низкие проценты для того, чтобы одалживать деньги и инвестировать их в растущие экономики — Китай, Бразилию... И эти спекуляции набирают обороты, говорит Йорг Цойнер, главный экономист Schweizer VP Bank.

Но если основанный на госфинансах рост Китая окажется менее устойчивым, чем принято считать, то доходы в Азии упадут. А спекулянты будут вынуждены резко ликвидировать свои фирмы. Провал Шанхайской биржи (-20% в августе) уже дал это почувствовать. Экономические кризисы в растущих рынках уже приносили миллиардные потери: азиатский кризис 1997 года, банкротство Аргентины в 2001 году.

Кроме того, если западные центробанки для защиты от угрозы инфляции резко и значительно повысят проценты, у банков будут проблемы с рефинансированием долгосрочных вкладов, которые они купили за краткосрочно одолженные средства. В этом случае рухнут даже «абсолютно надежные» сделки. Прошлый год уже показал, что может случиться даже невозможное, когда происходит коллапс на рынке краткосрочных кредитов.

Менее рискованными, чем торговля на собственные деньги, на первый взгляд кажутся сделки, которые банки проводят по поручению клиентов — торговля или сбор денег для государств и предприятий за счет облигаций. Этот бизнес переживает бум. Государствам нужно много денег для пакетов экономической помощи. Иначе говоря, виновники кризиса зарабатывают на сборе средств для проведения спасательных мероприятий. Предприятия практически не получают кредиты и берут капитал на финансовом рынке, выплачивая банкам комиссионные. Кроме того, банки зарабатывают на бизнесе, связанном с новыми займами, когда клиент обменивает переменные процентные ставки на твердые или страхует себя в банке от колебаний валютного курса.

«80% нашей торговой прибыли приходят сегодня от классического бизнеса со стандартными продуктами по поручению клиентов, и в последние полгода это было прибыльным как никогда», — говорит шеф торговли одного из инвестбанков.

Подобные сделки с займами, валютами и кредитным страхованием по поручению клиентов банки охотно представляют как почти безрисковые. Но они не являются таковыми. Например, банк часто защищает себя встречной сделкой с другим банком. Но если тот падает, то безрисковая сделка может принести конкретные убытки.

Прибыльная олигополия

После банковских банкротств и слияний, связанных с кризисом, количество банков, участвующих в торговле ценными бумагами, заметно уменьшилось. «Пирог стал меньше, чем до кризиса только на 15%, — радуется один из инвестбанкиров, — но распределяется среди значительно меньшего количества институтов». Поэтому из-за кризиса банки могут повысить свои сборы. Это увеличит расходы инвестора, а в конечном счете — клиентов инвестиционных и страховых фондов. «Прибыль банки получают главным образом за счет торговли. С точки зрения инвесторов это лишь трансакционные расходы», — говорит Штефан Штальманн, аналитик UniCredit.

Еще до кризиса число конкурентов в прибыльной торговле ценными бумагами с твердым процентом было таким незначительным, что Аншу Ян, шеф инвестбанкинга Deutsche Bank, в 2004 году в Монте-Карло говорил об «олигополии в работе». Из 17 банков олигополии, указанных в презентации Яна, с тех пор пять обанкротились, были разделены или поглощены конкурентами. А оставшиеся продолжают получать прибыль.

При этом клиенты фактически являются заложниками банка. Если сложная финансовая конструкция, вопреки обещаниям продавшего ее банкира, вдруг приносит большие потери, то здесь, несмотря на всю ярость, помогает только визит к этому банкиру, который получает высокую плату за реструктуризацию, так как только он понимает проблему.

Поэтому неудивительно, что рассерженные клиенты, инвесторы и политики настаивают на более строгих правилах для банков. Даже глава Commerzbank Мартин Блессинг требует для отрасли написания новых правил игры: «Когда банки занимаются саморегулированием, это равносильно тому, что водители отменили для себя светофоры, а люди надеются, что правила еще работают».

Аналитик JP Morgan Киан Абухоссейн считает, что за счет более высоких требований к собственному капиталу доходы Deutsche Bank на рынке капитала в 2011 году могут упасть с 10,0 до 6,7%. Однако банкиры не сильно переживают по поводу ужесточений условий работы. «В конгрессе США совсем другие приоритеты. Предложенная Бараком Обамой реформа здравоохранения считается более важной», — отметили в одном крупном инвестбанке.